Без его влияния невозможно представить современную русскую прозу. Он расширил границы и возможности языка как такового. А еще про него можно сказать, что он был прозектором в морге, работал егерем в Тверской области, лесорубом в Вене, лыжным инструктором в США и Канаде. Два раза попадал в психиатрическую больницу и сидел в тюрьме за попытки сбежать из СССР. Всё это про Сашу Соколова — «проэта», предпочитающего молчать в эпоху всеобщего эксгибиционизма, «русского Сэлинджера» в своем отказе от публичности. Да, для крупных писателей умение молчать — одно из самых важных.
«Так, но с чего же начать, какими словами?» . Эта первая фраза романа Саши Соколова «Школа для дураков» вполне подходит в качестве эпиграфа к биографии писателя.
Ребенка, родившегося в 1943 году в семье советских шпионов в Оттаве, считали немым, пока ему не исполнилось три года. Похоже, мальчик все это время думал, что сказать и на каком языке: вокруг него люди общались на английском, французском и русском.
В юности он писал стихи под псевдонимом Велигош, а в дни его писательской зрелости к настоящей фамилии прибавились не полное имя с отчеством (Александр Всеволодович), а живое и фамильярное «Саша». «Образцом для подражания» в деле выбора псевдонима, как признавался сам писатель в одном из своих интервью, для него стал поэт Саша Черный.
Можно предположить, что моментом эпифании для него стала встреча с молодыми поэтами из будущего объединения «СМОГ» («Смелость, Мысль, Образ, Глубина» либо «Самое Молодое Общество Гениев»), читавшими стихи у памятника Маяковскому,— столкновение с другими стихами и людьми не такой породы, но это грозило опасностями: участников общества выгоняли из университетов, закрывали в психбольницах, высылали из Москвы. Поэту удалось избежать неприятностей. Он всё время бежал: от страны, от имени, от семьи. Когда родители поняли, что не смогут «удержать» сына, то просто отказались от него. То же сделала и его старшая сестра.
«Я даже не знал, что существует такая форма прерывания, такой развод прерывания отношений с родственниками. Они написали просто письмо в ГБ, и сестра тоже отказалась от меня как от брата», — рассказывает Саша Соколов в фильме «Саша. Соколов. Последний русский писатель».
В 1967 году Соколов поступил на факультет журналистики МГУ, тогда в разных изданиях были напечатаны его рассказы. В 1972 году он отправился из Москвы в леса — работал егерем в Калининской (ныне — Тверской) области.
Роман «Школа для дураков» был закончен в 1973 году и распространялся через самиздат. Впечатление, которое произвел дебют Саши Соколова на читательскую публику, сопоставимо с впечатлением от поэмы «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева, написанной тремя годами ранее. Соколов ворвался в русскую литературу бурным потоком сознания и не дал ей шанса остаться прежней.
Шпионам в некоторых ситуациях приходится придумывать свой язык шифров и общаться на нем. Так и Саша Соколов создал свое языковое пространство — пространство «проэзии». В его книгах проза перетекает в поэзию, форма в содержание, а «шифрами» являются диалектизмы, неологизмы и прочие -измы.
Роман написан от лица мальчика, считающего, что его двое – личность раздваивается, время воспринимается нелинейно. Детскость сообщает тексту сбивчивый стремительный ритм и настроение какого-то восторженного внимания: как будто автор уже не теряется в очертаниях предметов, а проницает их взглядом насквозь. Помимо этого в книге поднимаются фантасмагорически осмысленные проблемы советского общества — репрессии, гонения на генетику, воинствующий атеизм и проч.
Необузданный поток сознания «Школы для дураков» достиг и США — рукопись романа попала в руки Карла Проффера, владельца издательства «Ардиса», которое публиковало книги запрещенных в СССР писателей, включая Набокова, Довлатова и Бродского. Для Проффера книга Соколова оказалась новым словом во всей русской прозе XX века, а скупой на похвалы В.В. Набоков назвал «Школу для дураков» «обаятельной, трагической и трогательнейшей книгой».
В США роман опубликовали в 1976 году. Саша Соколов к тому моменту уже находился в Австрии (тогда-то он и успел поработать лесорубом в Венском лесу), но решил поехать в Америку. Пожив какое-то время в доме Проффера, в 1977 году он получил гражданство Канады — своей фактической родины.
Его второй — и самый трудный для восприятия — роман «Между собакой и волком» (1980) очевидно вывезен Соколовым из волжского охотхозяйства (этот край в романе зовется Заитильщиной), но быт и нравы местных егерей, охотников и точильщиков погружены здесь в непролазную толщу языка.
Этот текст не ведет за собой, не связывает сюжетные ниточки и не путает следы — а будто пробивается сквозь грунт, как бур или земснаряд. Хайдеггер называл язык домом бытия; язык «Собаки и волка» — это чащоба, бурелом бытия, где переплелись отмершие корни (древесные или языковые), давление языка заставляет персонажей мутировать, переливаться друг в друга и гнет в дугу пространство-время.
Когда Джон Глэд во время интервью с полуулыбкой просит Соколова пересказать сюжет романа — тот говорит, что, мол, после третьего прочтения люди сами начинают понимать, что к чему. Пожалуй, скрещенья судеб всех этих Сидор Фомичей и Яков Ильичей можно было бы и расплести, будь такая оказия,— но и без ясной сюжетной схемы роман изрядно кружит голову, сбивает с ног лавиной архаизмов, то ли вылезших из подземных глубин, то ли ловко придуманных на глазах у читателя. Это путешествие через сумерки, в тот самый час «между собакой и волком», когда неразличимы породы зверей и границы предметов — но стихия, в которую они погружены, отчетливо опознается как русская.
«Палисандрия» (1985) — третий (и последний из опубликованных) роман Саши Соколова. Писатель сканирует литературные проекции России, ориентированные на экспортный массовый вкус,— шпионские романы и книги о кремлевских тайнах вместе с открыточными образами из Тургенева или «Доктора Живаго» — и помещает их в собственную комнату кривых зеркал, где все дополнительно искажается и отражается во всем.
История графомана и геронтофила Палисандра Дальберга, по заданию Андропова устраивающего покушение на Брежнева,— это что-то вроде герметично-пародийной вселенной, в которой элементы «идеального русского текста» пересобраны в произвольном порядке и докручены до предельной степени вычурности.
«Вы возникали обычно в сумерках, перед закрытием, в пору, когда очертанья предметов призрачны, а черты отошедших особенно миловидны и памятны — в час, когда наши склонившиеся над их вечным приютом фигуры…» — и так страницами, страницами, вперемешку с куртуазно-авантюрными похождениями и похабнейшими эротическими сценами, как будто нейросеть сгенерировала среднее арифметическое между мемуарами Светланы Аллилуевой, «Темными аллеями» и книжкой о любовниках Екатерины II.
В интервью американскому слависту Джону Глэду Соколов характеризовал этот роман как проявление «паниронизма», «насмешки над всем».
В последние тридцать лет Саша Соколов ничего крупного не публиковал, и в прессе его имя мелькало лишь изредка. Только в 2017 году, когда вышел фильм «Саша Соколов. Последний русский писатель», рассказывающий об удивительной биографии Соколова, он дал несколько интервью российским СМИ и опять исчез. С тех пор о нем ничего не было слышно, даже непонятно — живет ли он еще в Канаде, пишет ли или так и работает лыжным инструктором?!
Источники: Смирнов, Никита «Последний русский писатель»: как «проэт» Саша Соколов накрыл русскую литературу потоком сознания / Никита Смирнов // Вокруг света, 2023. — Текст : электронный. — URL: https://www.vokrugsveta.ru/articles/poslednii-russkii-pisatel-kak-proet-sasha-sokolov-nakryl-russkuyu-literaturu-potokom-soznaniya-id874023/. — (дата обращения: 06.11.2024);
Сапрыкин, Юрий Между бегством и свободой / Юрий Сапрыкин // Коммерсант, 2023. — Текст : электронный. — URL: https://www.kommersant.ru/doc/6336038. — (дата обращения: 06.11.2024)
